Информация взята на сайте: http://www.vpk-news.ru

БЫЛА ЛИ ВОЗМОЖНОСТЬ УДЕРЖАТЬ КИЕВ И ЛИНИЮ СТАРОЙ ГРАНИЦЫ НА УКРАИНЕ?

ПРИЧИНЫ НЕУДАЧ КРАСНОЙ АРМИИ В НАЧАЛЕ ВОЙНЫ ГЛАЗАМИ К.К. РОКОССОВСКОГО

В сентябре 1941 г. немцам удалось нанести тяжелое поражение войскам Юго-Западного фронта и захватить Киев, хотя на Украине советские войска имели серьезное, почти 2-кратное преимущество в силах и средствах над противником. Известно, что Тимошенко и Жуков выделили на Украину в три раза больше новых танков, в два с лишним раза больше новых самолетов. Как же Ставка (Тимошенко, Жуков) и командование Юго-Западного фронта при таком соотношении сил проиграли сражения на этом фронте и сдали противнику Украину?
Когда началась Киевская оборонительная операция войск Юго-Западного фронта (командующий — генерал-полковник М.П. Кирпонос, член военного совета — Н.С. Хрущев (5, 6, 12 и 26-я армии против сил группы армий «Юг» — 1-я танковая группа, 6 и 17-я армии), Юго-Западный фронт имел превосходство над противостоящей ему группой армий «Юг» по всем параметрам. Вот как это выглядело:

В чем же причина поражения? Вывод напрашивается один: и Ставка, и командование фронтом плохо знали реальное положение своих войск, группировку и силы врага.

Руководство фашистской Германии поставило группе армий «Юг» задачи: используя стремительный удар мощных танковых соединений из района Люблина, отрезать советские войска, находящиеся в Галиции и Западной Украине, от их коммуникаций на Днепре, в районе Киева и южнее, обеспечив таким образом свободу маневра для решения последующих задач во взаимодействии с войсками, действующими севернее, или выполнения новых задач.

Перед войсками округа развернулись основные силы группы армий «Юг». В полосе от Полесья до Карпат сосредоточились 6, 17-я армии и 1-я танковая группа. Они насчитывали 36,5 расчетных дивизий (пехотных — 24,5, танковых и моторизованных — 9, охранных — 1, пехотных бригад — 4).

Не разобравшись в обстановке, НКО 22 июня приказывает (приказ №003, подписи С.К. Тимошенко, Г.К. Жукова, Г.М. Маленкова): на исходе 24 июня силами 5 мехкорпусов захватить Люблин. Поставленную на Украине задачу немецкое командование выполнило, чего не скажешь о Тимошенко и Жукове.

Почему же это произошло?!

Соотношение сил и средств

Поражение — результат исключительно в области субъективных факторов:

— войска своевременно не были приведены в боевую готовность, в чем в первую очередь виноват был Сталин. Из 9 соединений первого эшелона лишь 4, и то не дожидаясь его приказа, заняли заранее подготовленные позиции, 5 соединений были застигнуты противником врасплох в лагерях, гарнизонах и на открытой местности. Наши части и соединения поднимались по тревоге и выдвигались в районы назначения под артиллерийским обстрелом и ударами авиации, неся большие потери;

— нереальность плана прикрытия границы, согласно которому линию границы до развертывания основных сил должен был удержать погранотряд с пришедшей ему на помощь усиленной стрелковой ротой. Подготовкой таких планов в армиях руководил Г.К. Жуков и начальники армейских штабов Западных военных округов;

— неудачное сосредоточение группировки войск на границе — как вследствие неправильного определения направления главного удара, так и в результате необоснованного планирования наступательных действий;

— слабое прикрытие стыка между 5 и 6-й армиями;

— недостаточность сил, выделенных для прикрытия, слишком большое расстояние до границы вторых эшелонов;

— вместо стратегической обороны, которая могла рассчитывать на успех, неподготовленные контратаки, вступление в бой по частям (15 и 4-й мехкорпуса);

— сверхфорсированные марши навстречу противнику, приводившие к тому, что в ходе марша до 500 танков выходило из строя. Так, только 8-й механизированный корпус генерал-лейтенанта Рябышева совершил 300-км форсированный марш, в ходе которого он потерял от бомбардировки и по техническим причинам около 400 танков.

С утра 25 июня по приказу командования фронтом перешли в наступление с севера 9 и 19-й мехкорпуса. 9-й мехкорпус южнее Клевани потеснил 3-й мехкорпус врага, а 19-й отбросил его части на 25 км на юго-запад. 22 июня в районе Ровно, Луцк, Броды развернулось самое крупное в 1941 г. танковое сражение. 9 и 19-й мехкорпуса в течение 26-27 июня вели тяжелые бои с соединениями 3-го мехкорпуса врага, причинили ему значительный урон, но из-за ударов авиации противника вынуждены были отойти в район западнее Ровно.

Штаб фронта правильно оценил слабую результативность контрударов, и командующий М.П. Кирпонос принял разумное решение — 31, 36 и 37-м стрелковыми корпусами занять прочную оборону на рубеже старых границ, отвести за него мехкорпуса и привести их в порядок. 26 июня войскам была поставлена такая задача, и мехкорпуса начали выходить из боя. Жуков на правах представителя Ставки не согласился с таким решением. Но Кирпонос решение менять не стал. Тогда Жуков доложил об этом решении Сталину. Сталин решения Кирпоноса не утвердил и приказал с утра 27 июня продолжать контрудары.

И вот результат волюнтаристского решения Ставки — продолжая встречные контрудары, только в танках ЮЗФ потерял 2648 единиц, между 5 и 6-й армиями образовался огромный разрыв и последней грозило окружение, разрыв образовался и между 6 и 12-й армиями. Ставка, да и сам Жуков не понимали обстановки на фронте, они расценивали действия врага как «достижение небольших успехов» и считали возможным командовать так и дальше. Это и привело к миллионным потерям рядового и командного состава. Особенно крупными были потери наших войск в районе Винницы — как по размерам боевых потерь, пленения, так и по массовой гибели пленных.

Для авиации фронта в начале войны характерна была низкая интенсивность боевых вылетов. Так, за первые три дня бомбардировщики, задача которых — уничтожение танковых колонн, произвели всего 463 самолето-вылета, что составляет один вылет на самолет за указанный срок. Это объяснялось нарушением управления авиацией и несвоевременностью постановки задач.

По записке Н.С. Хрущева, которую он передал Сталину, командующий ВВС этого фронта генерал Птухин был арестован и расстрелян. Но потери 22 июня ВВС этого фронта были минимальными по сравнению с потерями ВВС Западного и Северо-Западного фронтов! Тем не менее Птухина расстреляли.

Разве отличившийся в советско-финскую войну Герой Советского Союза генерал Птухин нес ответственность за то, что для многих самолетов новых конструкций, поступавших в Западные военные округа, не было подготовленных летчиков? Такое положение было во всех Западных ОВО.

Так, 42-е ИАП Прибалтийского военного округа на 100 самолетов имело 24 летчика, там же 15-е ИАП на 54 МИГ-1 — 23 летчика, 6-я АД на 236 истребителей и бомбардировщиков — 173 летчика. Многие самолеты новых конструкций были неисправны. Так, в 31-м ИАП из 37 самолетов МИГ-1 неисправных было 24. В КОВО такая ситуация была не столь драматичной, но и здесь подобные цифры были значительны.

Если к этому добавить, что приказ НКО о рассредоточении самолетов на аэродромах дошел до их командования после того, как авиация противника нанесла свой уничтожающий удар по аэродромам Западных военных округов, что НКО игнорировало предупреждение разведчиков Внешней разведки НКВД и разведчиков Украинского погранокруга, что нападение Германии на СССР начнется с бомбардировки наших аэродромов. Поражает «решение» С.К. Тимошенко, приказавшего 20 июня маскировать аэродромы и производить посев травы. Это когда разведчики Берлинской резидентуры еще в апреле сообщили, что все советские аэродромы отсняты немецкой авиацией! К тому же на каждом оперативном аэродроме ЗапОВО не было авиационного бензина. Отвечать за сложившуюся ситуацию должен был не Птухин, а И.В. Сталин, С.К. Тимошенко, Г.К. Жуков, начальник Главного управления ВВС П.Ф. Жигарев и Н.С. Хрущев как глава Военного совета КОВО и член политбюро, которому ситуация своевременно докладывалась.

Неудовлетворительно работали службы тыла. На Юго-Западном фронте базы и склады располагались на линии Ковель, Ровно, Львов, Дрогобыч. Противник захватил их уже в первые дни. Второй эшелон баз материального снабжения был размещен в Коростень, Шепетовку, Житомир, Винницу — на удалении 200 км. Тыловые части и боевые соединения не получили из народного хозяйства автотранспорта, предназначенного им. Это привело к тому, что войска испытывали нужду в материальных средствах — боеприпасах и горючем. Такой недостаток в 5-й армии ощущался уже с 25 июня. Механизированные полки не могли поднять свой состав, их личный состав двигался пешком. Немецкие же танковые дивизии действовали совместно с пехотой при поддержке артиллерии и авиации. Все это результат поразительного планирования, отличавшегося предельным субъективизмом и потрясающей военной некомпетентностью лиц, занимающих самые высокие посты в военной иерархии. «В 1941 году войны не будет», «Красная Армия — всех сильней», «Завтра же перенести боевые действия на территорию Восточной Пруссии и Польского генерал-губернаторства» (вероятно, на ковре-самолете) — таков уровень мышления маршала и наркома обороны С.К. Тимошенко. Приходится только удивляться, что еще так мало положил! Сталин, как политик, рассматривал вопрос противостояния сторон с точки зрения идеологии. В военном деле он до второй половины 1942 г. разбирался крайне слабо. Это подтвердил в мемуарах и сам Г.К. Жуков. Имея таких помощников, как С.К. Тимошенко и Ф.И. Голиков, и с курса сбиться недолго, особенно если других, более компетентных, он отправил туда, откуда нет возврата.

Таблица некомплекта в частях ЮЗФ средств вооружения, транспорта и связи

Г.К. Жуков не сообщил главного — вся инициированная им работа шла во многих случаях впустую: старое разрушалось, а новое не было выстроено. Совершенно так это было с нашими УРами — со старых вооружение снято, на новые — не установлено.

Налицо тактика не диктуемого обстановкой наступления, наступления спонтанного, предпринимаемого порой одними танками, без поддержки авиации и артиллерии, и даже без пехоты.

Перехода в наступление требовала Ставка, контратаковать противника приказывало командование фронта, во исполнение приказов Ставки вернуть позиции требовало командование армий. А, как правило, такое спонтанное, неподготовленное «наступление» кончалось потерей личного состава, техники и откатом на десятки и сотни километров. Психологический срыв — их готовили наступать, а им пришлось обороняться при отступлении с неподготовленных позиций и при недостатке вооружения и боеприпасов.

Характерно заявление члена военного совета Юго-Западного фронта Н.Н. Вашугина, обвинившего начальника Юго-Западного фронта Пуркаева в политической незрелости: «Все, что вы говорите, Максим Алексеевич, с военной точки зрения, может быть, и правильно, но политически, по-моему, совершенно неверно! Вы мыслите, как сугубый военспец: расстановка сил, их соотношение и т.д. А моральный фактор учитываете? Нет, не учитываете! А вы подумали, какой моральный ущерб нанесет тот факт, что мы, воспитавшие Красную Армию в высоком наступательном духе, с первых дней войны перейдем к пассивной обороне, без сопротивления оставим инициативу в руках агрессора! А вы еще предлагаете допустить фашистов в глубь советской земли! Если бы я вас не знал как испытанного большевика, я подумал бы, что вы запаниковали». Руководимый мехлисами, хрущевыми и вашугиными, так, вероятно, полагал весь политаппарат Красной Армии: нужно требовать от войск, чтобы они наступали, независимо от соотношения сил и складывающейся обстановки.

Так произошло с необоснованным пересмотром мобплана на 1941 год.

К чему привело такое решение, видно из документа «Юго-Западный фронт, итоги начального периода войны».

Из доклада И.В. Сталину командования ЮЗФ о результатах боевой деятельности за истекший месяц. 24 июля. Бровары:

«Боевые действия велись на последнем рубеже к Киеву — Коростеньском укрепленном рубеже, зона действия 5-й армии и 27-го стрелкового корпуса, действовавшие южнее 26 и 6-я армии (понесшие огромные потери) находились в полуокружении, противник выходил на пути их отхода, резервами, чтобы преодолеть критическую ситуацию, фронт не располагал. Почему противнику удалось продвинуться так далеко, не понеся серьезных потерь, видно из следующих цифр, приводимых командованием фронта.

За месяц боевые потери (убиты, ранены, заболели, без вести пропали) составили 120 тыс.».

За это время ЮЗФ наряжено лишь 30 тыс., прибыло 20 тыс. Плана поступления пополнения нет. Таким образом, ЮЗФ, вступив в войну при наличии личного состава и техники по штатам мирного времени, и то в значительном некомплекте, на протяжении месяца оставался в еще худшем состоянии.

Очевидно, что отмобилизования, которое планировали НКО и Генштаб, не прошло. Это, как видно из таблицы, относится и к средствам вооружения, транспорта и связи. Не секрет, почему это произошло. В марте Г.К. Жуков принимает решение о пересмотре штатов стрелковых и танковых дивизий артиллерийских частей. Завершить подготовку новых штатов удалось только на бумаге. С исполнителями в большинстве случаев согласовать их не удалось.

Но главное — страна не располагала возможностями провести укомплектование по новым штатам. Утвержденный в феврале 1941 г. при участии К.А. Мерецкова мобплан «МП-41» был разрушен, а новый (в качестве реального плана) не существовал.

11 июля 1941 года моторизованные части 1-й танковой немецкой армии (ранее 1-я танковая группа) прорвались к Киеву. Колоссальными усилиями их удалось остановить на рубеже реки Ирпень, и остановлены они были не столько частями Красной Армии, сколько мобилизованными жителями Киева и Киевской области. 160 тыс. человек встали на защиту Киева. Плохо вооруженные, не оснащенные должным образом, не имевшие военной подготовки, они, неся огромные потери, остановили противника, и более чем на месяц он вынужден был приостановить боевые действия на этом участке. А где же та Красная Армия, которую маршал С.К. Тимошенко готовил вести на Варшаву и Берлин?

Вооружить поступившее пополнение было очень сложно, поскольку фронт потерял 253 тыс. винтовок, а с учетом того, что не было поставлено по «мобплану-41», — 74 тыс., общий недокомплект — 327 тыс.

Картина срыва отмобилизования частей ЮЗФ видна из доклада командующего ЮЗФ в Ставку.

Таким образом, Юго-Западный фронт понес огромные потери в людях, боевой технике, транспорте и средствах связи. Страна не смогла восполнить эти потери. В результате накануне решающего сражения за Киев немецкие войска имели двойное превосходство в людях, боевой технике, минометах и танках и полуторное — в самолетах. Это тогда, когда с началом боевых действий Юго-Западный фронт имел преимущество над немецкой армией и в личном составе, и в танках, и в другой военной технике, и в авиации.

В свое время Шапошников внес предложение, что в связи с установлением новой границы целесообразно основные танковые, механизированные соединения и артчасти оставить в зоне старой границы, создав там надежный оборонительный рубеж, а к новым границам выдвинуть лишь часть подвижных частей. Его план не был принят. Дальнейшие события подтвердили, что Шапошников был прав. Сосредоточение тяжелой техники в зоне старой границы могло даже побудить Гитлера отказаться тогда от плана нападения на СССР.

В июне 1941 года Красная Армия вступила в войну с неподготовленным ТВД. Для завершения оборонительного строительства на новой границе нужно было еще полтора года.

Для создания достаточных транспортных коммуникаций, которые могли бы бесперебойно обеспечить все западные фронты всем необходимым, требовалось тоже еще полтора-два года.

Невысокой эффективностью отличалась и стрельба с ходу. Для слабо подготовленных танковых стрелков предпочтительнее была стрельба из засад и с заранее подготовленных огневых позиций.

В начале боевых действий Юго-Западный фронт имел 5-кратное преимущество в танках, через месяц 2-кратное преимущество было у немцев. Они тоже понесли потери — 500 танков, у них было накануне сражения за Киев 400 танков, а у ЮЗФ — 200. Эта явная катастрофа — результат полководческой деятельности Жукова, пытавшегося вместе с Тимошенко взять Люблин, продемонстрировав тем самым наступательные возможности Красной Армии. Но в июне 1941 года таких возможностей Красная Армия не имела.

Негативно сказывалось и то, что офицеры, пришедшие на смену репрессированным в 1937-1939 гг., в большинстве случаев не обладали достаточным опытом и подготовкой. Ошибки, допускавшиеся ими в сложной боевой обстановке, служили поводом для многих случаев неоправданной смены командующих соединений, частей, подразделений. Такая практика подрывала веру офицерского состава в свою дееспособность и в конечном счете тяжко отражалась на ходе приграничного сражения. О причинах постигшей Красную Армию катастрофы в начальный период войны идет речь в воспоминаниях маршала К.К. Рокоссовского.

В 1989 году в номерах ВИЖ №4-6 были опубликованы купюры, пропуски, изъятия из его книги «Солдатский долг». Сам Рокоссовский этого текста не увидел. Он скончался в 1968 году.

Ниже публикуем восстановленные места из текста до его редакционной цензурной обработки. Они дают представление о начальном периоде войны, причинах постигшей тогда армию катастрофы, ее виновниках, об огромных необоснованных и бессмысленных людских потерях Красной Армии и огромных жертвах среди местного населения.

В числе виновных те, кто накануне нападения оставил Красную Армию без командных кадров. Сам Рокоссовский был незаконно арестован в августе 1937 года и до марта 1940 года находился под следствием. Спас его от скорого расстрела, что тогда широко практиковалось, его следователь, который, понимая, что Рокоссовский невиновен, изыскивал различные предлоги для продления следствия в расчете на то, что в наших верхах возобладает разум. Рокоссовский эту тактику прекрасно понимал, и неслучайно по окончании войны он разыскал этого следователя. Тот был сотрудником ГУКР «СМЕРШ» в аппарате 2-й танковой армии, земля Мекленбург, Группа советских оккупационных войск в Германии. Своей властью Рокоссовский наградил бывшего следователя орденом «Красного Знамени».

Многое из того, что содержится в купюрах книги Рокоссовского, автору в июле 1941 года привелось наблюдать на Северо-Западном фронте. Это действительно был шок, деморализовавший не только бойцов, но и значительную часть командного состава. Выйти из него удалось не сразу.

Во всяком случае, на момент моего ранения 9 августа 1941 года признаков, что мы начали воевать по-новому, не было. Свидетельство тому — и тот безграмотный бой, в котором я получил ранение.

Самое страшное заключалось в том, что до половины бойцов и командиров, вступивших в бой в зоне границы, потеряли веру в то, что Красная Армия может одержать победу над немецкой армией. Распадались, как правило, части, в которых обнаруживалась полная несостоятельность командного состава. Именно в таких частях проявлялась трусость в бою. Это не так уж удивительно с учетом того, что Северо-Западный фронт был оснащен гораздо хуже, чем Юго-Западный, а о командных качествах командующего этим фронтом генерал-лейтенанта Кузнецова, сменившего в марте 1941 года арестованного и расстрелянного генерал-лейтенанта Локтионова, и говорить не хочется. Достаточно сказать, что в момент нападения он отправился на артиллерийский полигон этого округа проводить учебные артиллерийские стрельбы и до конца 22 июня его так и не смогли разыскать.

КУПЮРЫ, ПРОПУСКИ, ИЗЪЯТИЯ

из книги К.К. Рокоссовского «Солдатский долг»

Для понимания причин тяжелейшего поражения, понесенного Красной Армией в начальный период войны, представляют исключительный интерес размышления по этому вопросу маршала К.К. Рокоссовского. С 22 июня по 14 июля 1941 года он командовал 9-м мехкорпусом на Юго-Западном фронте.

— «Командующим этим корпусом я был назначен в конце 1940 года. Корпус тогда предстояло еще формировать. Он включал 22 и 35-ю танковые и 135-ю моторизованную стрелковую дивизии, а также части обеспечения, располагавшиеся в районе Новоград-Волынского, Славуты и Шепетовки.

Формирование проводилось поспешно. В процессе формирования усиленно проводилась боевая подготовка подразделений, частей и соединения в целом.

Все это осложнялось тем обстоятельством, что большую часть личного состава, прибывшего на укомплектование, приходилось обучать заново бронетанковому делу, а командный состав — переучивать.

При общей укомплектованности техникой и вооружением на 30% корпус вступил в бои.

При вскрытии «красного пакета» выяснилось, что перед корпусом задача ставится так, как будто он полностью укомплектован по штатам военного времени — это одна из утопий планирования, проводившегося в больших штабах». Рокоссовский прав, планы прикрытия границ Прибалтийского, Западного и Киевского округов оказались пустым бумаготворчеством, скрытым от исполнителей этого плана запретом на вскрытие пакетов без специального решения. В большинстве случаев такого решения вообще не последовало. Рокоссовский вскрыл «красный пакет», не дождавшись разрешения, и оказалось, что противник упредил все наши действия, предусмотренные этими пакетами.

«9-й мехкорпус получил задачу выдвинуться для участия в контрнаступлении в район Ровно, Дубно и Луцка. Предстояло совершить многокилометровый марш навстречу противнику. Моторизованная дивизия автотранспорта не получила и должна была следовать пешком, отдельно от танковых частей, и, совершая первый за день 50-км переход, основная часть корпуса, представлявшая собой пехоту, выбилась совершенно из сил и потеряла всякую боеспособность. Нами не было учтено то обстоятельство, что пехота, лишенная транспорта, вынуждена нести на себе, помимо личного снаряжения, ручные и станковые пулеметы, диски и ленты к ним, 50 и 80-мм минометы и боеприпасы, о продуктах питания речи уже не шло. (Автор, участник боев танкового полка (без танков) на Северо-Западном фронте, — свидетель того, что личный состав тогда горячей пищи не получал, а очень часто не выдавался и сухой паек, подкармливали нас местные жители).

«Это обстоятельство вынудило нас сократить переходы пехоты до 30-35 км, что привело к замедлению в продвижении вперед 35 и 20-й так называемых танковых дивизий. Имевшиеся в наличии танки, следуя нормально к месту назначения и 22 июня, к исходу дня, оторвавшись на 50 км, достигли района Ровно.

Мехкорпуса вводились в бой по частям, по мере их прибытия на заданный рубеж, и перемалывались противником. Фронт нес огромные потери, число исправных танков таяло. Целые части прекращали существование».

Рокоссовский был свидетелем, как тысячи солдат и командиров выходили из окружения без оружия, без гимнастерок и знаков различия. Участились случаи дезертирства и членовредительства, все это предельно возмущало Рокоссовского: предвоенная бравада, потворство Гитлеру — и такой финал. Какой дикой бессмыслицей выглядел на этом фоне приказ Тимошенко о перенесении боевых действий на территорию противника.

«Вспоминалась окружная полевая поездка в июне 1941 года, то есть накануне войны, и беседы со многими товарищами, которые здраво оценивали положение, сложившееся к тому времени. Мы сходились во мнении, что немцы развязали себе руки на Западе, готовы к использованию своего преимущества для нападения на СССР. Неужели этого не чувствовали военные руководители центрального и окружного масштаба?».

«Не прибегая к мобилизации, мы обязаны были сохранить и усилить, а не разрушить наши УРы на старой границе. Неуместной, думаю, явилась затея строить новые УРы на самой границе на глазах у немцев. Кроме того что наблюдалось грубейшее нарушение существующих по этому вопросу инструкций, сама по себе общая обстановка к весне 1941 года подсказывала, что мы не успеем построить эти укрепления. Только слепой мог этого не видеть. Священным долгом Генштаба было доказать эту очевидность правительству и отстоять свои предложения. Из данных, приводимых Жуковым в своих мемуарах, очевидно, что Сталин накануне нападения не имел представления ни о соотношении сил сторон — СССР и Германии, ни о наших возможностях. По докладу Тимошенко и Жукова о количестве дивизий в 4 Западных округах Сталин заявляет: «Ну вот, разве этого мало? Немцы, по нашим данным, не имеют такого количества войск».

Сказать, что войск достаточно, Сталин мог только потому, что не имел представления о таких показателях, как отмобилизованность, маневренность, огневая мощь немецких дивизий, подготовка, боевой опыт, качество командного состава… А до конца понимал ли это нарком обороны Тимошенко, да и начальник Генерального штаба…

«Но где-то в глубине, по реальным расчетам нашего Генштаба, должны успеть развернуться наши главные силы. Почему же этого не произошло?»

Рокоссовский обращался к планам развертывания войск, разработанным в свое время Генштабом царской России.

«Им предусматривались сравнительные возможности России и Германии быстро отмобилизоваться и сосредоточить на границе свои главные силы. Из этого исходили при определении рубежа развертывания и его удаления от границы.

В соответствии с этим определялись также силы и состав войск прикрытия развертывания. По тем временам рубежом развертывания являлся преимущественно рубеж крепостей. Вот такой план для меня был понятен.

Какой же план разработал и представил правительству наш Генеральный штаб? Да и имелся ли он вообще?!

Мне остро захотелось узнать, где находился рубеж развертывания.

Предположим, что раньше он совпадал с рубежом УРов, отнесенных на соответствующее расстояние от старой границы. Это было реально (но тогда начальником Генштаба был маршал Егоров, а оппонентом Ворошилову был Тухачевский)». Но мог ли этот рубеж сохранить свое назначение и в 1941 году? Да, мог, поскольку соседом стала фашистская Германия. Она уже вела захватническую войну, имея полностью отмобилизованными свои вооруженные силы.

Борис СЫРОМЯТНИКОВ