В операциях по разгрому прорвавшихся в Северную Таврию войск барона Врангеля, ключевое место отводилось созданию и удержанию плацдарма на левом берегу Днепра. Такой плацдарм был исключительно важен и в тактическом и в стратегическом отношении. Будучи захваченным и укрепленным, любой из населенных пунктов в Таврической губернии — Каховка, Алешки, Корсунский монастырь или Голая Пристань — создавали непосредственную угрозу Крыму, нависая над оперативными коммуникациями врангелевцев, значительно отдалившихся от своих баз на восток.
К началу лета 1920 года у красного командования появилась возможность с максимальной эффективностью осуществить задуманный план, используя значительный перевес в живой силе, и отсутствие у белых близких резервов в данном районе. Однако ряд попыток высадиться на левобережье потерпел неудачу. Слабо дисциплинированные и плохо экипированные солдаты группы войск херсонского направления и правофланговых дивизий XIII армии, несколько раз занимали Корсунь, Алешки, Голую Пристань, но без труда опрокидывались в Днепр сравнительно многочисленными отрядами белых.

Так, в начале июня, занявшая Корсунский монастырь 15 Инзенская дивизия, была практически полностью уничтожена в степи Донским кавалерийским корпусом генерала Барбовича, причем, погиб весь штаб, во главе с начдивом Солодухиным. Его с почетом похоронили на Марсовом поле в Петрограде.

К началу августа отступившие от Перекопа к Каховке, а затем в Берислав, три дивизии XIII армии товарища А.И. Геккера 15 Инзенская, Латышская и 52 Советская — были доукомплектованы личным составом и приведены в боевое состояние.

В ночь с 6 на 7 августа началась комбинированная десантная операция по созданию на левом берегу Днепра плацдарма. Высадка проводилась одновременно в четырех местах.
Группа войск херсонского направления — к Алешкам и Гопри, 15 Инзенская дивизия высадилась в Корсуиском монастыре, а Латышская и 52-я дивизия захватили село Малая Каховка.
Все десанты, кроме каховского, были без труда ликвидированы. Генерал Слащев, командующий II Армейским корпусом, силами двух бригад, 13 и 34 пехотных дивизий (остальные две были заняты на других участках побережья) несколько раз безуспешно атаковал Каховку, но к исходу 7 августа, под давлением превосходящих сил противника был вынужден отвести войска на 20-30 верст в район Черненькой и Натальино. Отсюда он потребовал подкрепления, и в начале сентября к нему были передислоцированы: Корниловская ударная дивизия генерала Скоблина, Кавкорпус генерала Барбовича и приданные им два танка.

За это время красные, согнав из близлежащих сел и хуторов местное население, выкопали три линии окопов полного профиля длиной почти в сто верст и установили пять рядов колючей проволоки. Возглавлял работы главный фортификатор Юго-Западного фронта, бывший подполковник Генерального штаба Дмитрий Карбышев.

Теперь к вопросу о том, когда и откуда появились в Белой армии танки. В конце августа 1914 года Российская Императорская Армия вошла в Восточную Пруссию и нанесла сокрушительное поражение 1-й и 4-й армиям Австро-Венгрии в Галицийской битве. На западном фронте германские войска генерала Мольтке быстро сломали сопротивление Бельгии и Люксембурга, выиграли у французов пограничное сражение и стремительно двинулись на Париж. Однако, в разгар боев на Марне, немцы были вынуждены срочно перебросить на Восточный фронт три пехотных и одну кавалерийскую дивизию, через неделю еще семь дивизий (всего четыре армейских корпуса), чтобы задержать наступление 1-й и 2-й армий генералов Ранненкампфа и Самсонова, а сами отступили и закрепились на рубеже реки Эна.

С этого времени война перестала быть маневренной. Противники зарылись в землю, воздвигли мощные, долговременные укрепления, прорыв которых стоил атакующим огромных жертв.
Тогда вспомнили идею о подвижной, бронированной точке, которая могла бы преодолевать искусственные препятствия противника, прокладывая дорогу пехоте. В 1915 году в России и Англии появились первые образцы новых боевых машин, которые позднее назвали не совсем удачным английским словом «танк» (chan-резервуар).

В России по проекту летчика и изобретателя А. Пороховщикова изготовили 4-х тонный «Вездеход» с трех (!) этажной пулеметной башней. В связи с этим проектом очень много спорного. Не совсем, например, ясно, как экипаж из 2-х человек, мог справиться с управлением и стрельбой из трех пулеметов? В свою очередь Великобритания создала свой, 20-ти тонный танк системы Суинтона.

В июне — июле 1916 года французская армия предприняла наступление на 40 километровом участке фронта на реке Эна. После девятидневной артиллерийской подготовки, войска генерала Нивеля прорвали первую линию обороны немцев и залегли. Не добившись решительного успеха, французская армия потеряла 100 тысяч солдат и офицеров.

Теперь пришла очередь англичан. 15 сентября 1916 года впервые в истории, английские танки системы Суинтона, получившие марку М-1, были введены в бой. Это был «английский ответ на пулеметы и окопы немецкой армии», — как выражался Ллойд-Джорж, занимавший в то время пост министра военной промышленности. На реке Сомма наступление 3, 14 и 15 союзных корпусов было поддержано 32 машинами. Они пробили германский фронт на глубину пяти километров, что по тем временам считалось результатом выдающимся.

Появление подвижных бронированных машин, легко преодолевавших окопы, сминающих проволочные заграждения, ведущих огонь из пушек и пулеметов, привело немецких солдат в состояние шока. Однако на исходные позиции вернулись только 18 машин. Командующий английской армией генерал Хейг не без основания заявил, что применение нового вида оружия сократило потери в 20 раз и тут же направил в Лондон заказ на 1000 танков М-1.

Первое появление танков произвело на германскую пехоту ошеломляющее воздействие. Позиции сдавались без выстрела, а в плен попадали целые воинские подразделения. Однако, уже в апрельском наступлении англо-французских войск обнаружилась ошеломляющая эффективность мелкой и средней артиллерии в борьбе с танками. 16 апреля 1916 года у деревни Краон в Шампани немецкие артиллеристы разгромили отряд легких французских танков «Шнайдер». Из 128 машин, принимавших участие в атаке, уцелело не более десятка.

С недооценкой танков решительно не согласился командир танкового корпуса генерал Элмс (Эллис) и начальник штаба генерал Фуллер. По их мнению, в неудачах, преследовавших танки, виновно верховное командование пославшее их в грязь небольшими, разрозненными группами.
Главнокомандующий 3-й британской армией генерал Бинг учел рекомендации: 370 боевых машин и 98 вспомогательных выдвинулись ночью на исходные позиции. К 8 часам утра первая линия обороны противника была прорвана. Немецкие войска бежали. Потеряв 280 танков (из которых только 60 были выведены из строя огнем артиллерии) и 1500 солдат, англичане продвинулись на 10-12 километров. При этом было взято 8500 пленных и 100 орудий. Захват такого участка требовал под Ипром 100 дней и 400 тысяч убитых солдат и офицеров.

Антанта поставляла Деникину английские и французские танки, но в небольшом количестве и устаревших моделей. Используя многочисленные кино и фотодокументы периода гражданской войны и технические характеристики, приводимые самими англичанами мы обнаруживаем ни что иное, как пресловутый М-1 (мнение о котором в союзной армии было резко негативным), небольшое число английских, более совершенных машин М-5 и М-8, а также легкие французские танки «Рено» и «Шнайдер».

М-1 имел такие технические характеристики: вес 28,4 т., вооружение 5 пулеметов «Виккерс», бронирование — 12 мм, скорость — 6 км/час, длина — 8,1 м, ширина — 4,2 м, высота — 2,2 м, экипаж 8 человек.
М-8 — следующие: вес 37-38 тонн, вооружение — два 57 мм орудия, 6 пулеметов «Льюис» или «Виккерс», броня — 6-16 мм, силовая установка 338 л/с — (у М-1 всего 105 л/с) скорость 9-13 км/час, длина — 10,4 м, высота — 2,3 м, экипаж 9-Ю человек.
М-5 уступал М-8 лишь весьма незначительно в скорости, весе, бронировании и равнялся в вооружении.

В ходе гражданской войны страны Антанты, рассматривая белых как правопреемников Российской Императорской Армии, союзницы в войне со странами Тройственного блока, поставили Деникину несколько десятков танков и обслуживающий персонал. Решающего вклада в победу над большевиками помощь союзников не внесла и внести не могла, но применение танков сыграло заметную роль в ряде наступательных операций 1919-1920 годов.

В начале 1919 года в Новороссийск прибыла первая группа английских офицеров в качестве инструкторов и техников по обслуживанию нескольких танков М-1. Многие из них добровольно принимали участие в боях, что совсем не являлось обязанностью инструктора. Некоторые танковые экипажи, задействованные в наступательных операциях, состояли исключительно из англичан.

В феврале 1920 года Англия заявила, что она прекращает финансовую, политическую и моральную поддержку армии и правительству генерала Деникина и предложила свои услуги в переговорах с большевиками, причем условия капитуляции Белых армий были разработаны самими англичанами. Деникин и его офицеры расценили это заявление, как хладнокровное предательство в самый трагический момент борьбы, а сами условия сдачи беспрецедентным и до смешного дилетантским вмешательством в русские дела, демонстрирующие полное непонимание характера гражданской войны в России.

Меркантильные интересы британской буржуазии взяли верх. Но не так рассуждали многие английские добровольцы. Даже будучи отозванными из России они продолжали оставаться на своем посту всеми правдами и неправдами и под любыми предлогами.

Танковая школа была эвакуирована в Феодосию. Туда же, ценой неимоверных усилий удалось вывезти несколько оставшихся танков. Врангель вспоминал, что восстанавливали их героическими усилиями экипажей в условиях полного отсутствия запасных частей, масел и горючего. Сами экипажи набирались исключительно из добровольцев. Так одним из погибших под Каховкой танков был «Фельдмаршал Кутузов», которым командовал неизвестный генерал-майор. Это установили красноармейцы по обгоревшему мундиру.

В ходе гражданской войны в России отмечено как минимум три случая «массового» применения танков. Если в Европе одновременно на узком участке фронта действовало 500 и более бронированных машин, то белые генералы редко оперировали цифрой больше десятка.

Танки решили участь «Красного Вердена» — Царицына, успешно выдержавшего под руководством Сталина и Ворошилова трехмесячную осаду Кавказской армии «барона Врангеля. Тогда в решающем штурме города принимало участие 6 машин, спешно переброшенных с московского направления.
В мае 1920 года при прорыве обороны красных на Перекопе Врангель ввел в бой 12 разнотипных танков. Даже первым кавалером только что учрежденного ордена Св. Николая Чудотворца стал именно танкист, поручик Любич-Ярмолович.

И, наконец, третий случай, это попытка овладеть Каховским тет-а-поном с помощью самого совершенного технического средства, имевшегося в распоряжении белых. Она оказалась неудачной и привела к большим потерям.

О причинах этой неудачи мы скажем несколько позднее. Отчасти благодаря и ей, эпизод с созданием и обороной Каховского плацдарма широко тиражировался в советских исторических изданиях, приобретал героический колорит и становился идеальным, идеологически выдержанным примером для воспитания молодежи страны Советов.

Когда говорят о Каховке, обязательно упоминают танковую атаку, если речь заходит о танках, вспоминают Каховку. Но при этом советская историография, словно сговорившись, оперирует придуманными подробностями, фактами, никогда не имевшими место в действительности и цифрами, скомбинированными, как Бог на душу положит.

В документах ЦГАСА недавно был обнаружен документ, датированный июнем 1920 года и озаглавленный как «Сведения о сост. 1-го Дивизиона танков Добровольческой Армии».
Приведем его без сокращений:

«1-й отряд: 9381 «Слащев», 9003 «Верный», 9040 «Грозный», 9186 «Дерзкий», 9335 «Русский Богатырь», 9300 «Великая Россия».
2-й отряд: 328 «Тигр», 358 «Степняк», 371 «Сфинкс», 388 «Сибиряк».
3-й отряд, полковник П.И. Миронов: 9007 «Фельдмаршал Кутузов», 9074 «Генералиссимус Суворов», 9159 «Генерал Скобелев», 9034 «Фельдмаршал Потемкин», 9358 «За Русь Святую», 9141 «За Веру и Родину».
4-й отряд, полковник Г.А. Бенуа: 261 «Генерал Врангель», 342 «Садко», 346 «Генерал Шкуро», 315 «Украинец».
Взвод французских танков «Серый» и «Скромный».

Следует только добавить, что дивизионом командовал полковник Староверкин, а запасным бронетанковым дивизионом — полковник Новиков.

Для лапотной красной пехоты танк был невиданным доселе событием. Не вызывает сомнений, что его уничтожение в классовых битвах золотыми буквами вписывалось в историю полков. Общее количество участвовавших в бою 14-16 октября под Каховкой машин, подбитых и попавших в руки красным танков, сильно разнится. Ничего удивительного, что в эйфории победы летописцы 51 дивизии несколько грешили против истины, завышая цифры. В поздних источниках часто плюсуется общее число таков, потерянных противником за 81 день существования плацдарма (5 сентября корниловцы оставили на поле боя под Любимовкой «Сфинкс» и «Сибиряк»).

Конечно, лучше всего знали, сколько у них было танков, сами белые, но, к сожалению, документов 20-го Армейского корпуса пока не обнаружено.

Журналист одной из газет, издававшейся в Крыму в 1920 году при Врангеле, А.А. Валентинов писал, ссылаясь на информацию из Ставки: «…погибли, застряв в проволочных заграждениях — 2 танка, разбиты огнем артиллерии — 4 танка, остался цел — 1 и повреждены, но могут быть исправлены — 3 танка… Это почти все, что у пас было». Сам Верховный Главнокомандующий, генерал Врангель, говорит о том, что «… отряд танков, прорвавшийся в Каховку, почти целиком погиб».

Красные более щепетильны в подсчете своих трофеев. В приказе Комюжфронта М. Фрунзе от 14 октября 1920 года говорится о 7 подбитых танках. Впоследствии, чем взрослее становилась советская историческая наука, тем росли и цифры. Своеобразный «юбилейный» рекорд был поставлен газетой «Известия» № 255 от 28 октября 1967 года. В статье «Гремела атака и пули звенели» говорится о 14 английских и 16 французских танках, участвовавших в атаке. (Из документов нам известно, что в лучшие времена у Врангеля в 4-х отрядах насчитывалось 22 тяжелых, легких и средних танков).

Как мы уже говорили, были три попытки ликвидировать десант красных у Каховки, где, в первой — танки не участвовали; вторая — на левом фланге плацдарма ударной группы генерала Скоблима закончилась потерей двух машин марки М-1. Существует известная фотография, на которой запечатлен штаб Юго-Западного фронта, во главе с Фрунзе, удобно расположившийся на броне танка, где славянской вязъто выведено название — «Сфинкс».

Третья попытка была частью комбинированной операции, задуманной Ставкой с целью выйти на правобережье и, опираясь на украинских повстанцев, соединиться с поляками и 3-й Русской армией генерала Махрова, которую он формировал в Польше из остатков частей Булак-Балаховича, Савинкова и генерала Бредова. Так называемую Заднепровскую операцию было поручено провести генералу Драценко. Одновременно с осуществлением основной задачи, Драценко было поручено, заняв Берислав, зайти в тыл плацдарму.

На первых порах Заднепровская операция развивалась успешно: разгромленные части Правобережной группы войск XIII армии красных были обращены в бегство у Никопольской переправы.
Но вскоре, натолкнувшись на крупные силы подошедшей с Польского фронта кавалерии противника, генерал Драценко «… не желая подвергать армию гибели… вынужден был отдать приказ об отступлении на левый берег».

«Вся операция пошла насмарку» — писал впоследствии Врангель.

Во время отступления 30 сентября у села Шолохово (в приказе Врангеля — Шелехово) погиб один из самых талантливых кавалерийских начальников Белой армии, бывший командир Корниловского конного полка, генерал-лейтенант Николай Гаврилович Бабиев. Как и в случае с генералом Корниловым, он был смертельно ранен последней, выпущенной красными, шрапнелью. Это было восемнадцатое ранение генерала Бабиева. В бою он рубился левой рукой, держа поводья в зубах, так как правая рука не действовала с Германской войны.

Приказом Главнокомандующего его имя связалось навеки с полком, в котором он начал свою службу:
Приказ Главнокомандующего Русской Армии и Правителя Юга России, г. Севастополь № 3793 1(14) октября 1920 г.
30 сентября в бою под деревней Шелехово убит командующим конной группой — генерал-лейтенант Бабиев. Еще одна тяжелая потеря, еще одна жертва на алтарь отечества. Пал один из первых, поднявший меч свой на защиту поруганной России. Пал один из доблестных сынов России, 17 раз раненный и ныне увенчанный, за неисчислимые подвиги свои, смертью храбрых. В его лице Россия и Кубань потеряли достойного сына, а казаки, которых он неизменно водил к победам, командира-отца. Дабы увековечить память павшего богатыря, 1-му Ливийскому полку, в рядах которого покойный начал службу, именоваться впредь — 1-м Ливийским генерала Бабаева полком.
Генерал Врангель».

Смерть генерала Бабиева, как бойца, воплотившего в себе стихийные силы войны и боя, предсказывала близкую развязку…

В трагическом исходе Заднепровской операции не оставалось никаких сомнений. Следовательно, отпадала и необходимость вспомогательного удара по Каховке утром того же дня. В октябре 2-м Армейским корпусом командовал бывший начальник Дроздовской дивизии, генерал Витковский, сменивший на этом посту впавшего в немилость Слащева. Поводом для смещения генерала Слащева-Крымского и послужили две неудачи под Каховкой.

Видимо штаб питал иллюзию, основанную на данных авиационной разведки, которая сообщала, что красные спешно оставляют плацдарм. На самом деле ничего подобного не происходило. Напротив, из Берислава в Каховку с марша переправлялась 44 бригада Латышской дивизии и 127 полк 15-й Инзенской дивизии, что увеличивало гарнизон с 12 тысяч штыков еще на 1200.

Во исполнение утратившей всякий смысл директивы, Витковский начинает третий, последний и самый драматический штурм Каховских укреплений. Фронт наступления захватил правый, тернинский и средний сектора обороны, то есть участки 151-й бригады 51-й дивизии товарища Хлебникова и Ударно-огневой бригады товарища Фрейлиха.

Из имевшихся у Витковского 4,5 тысяч штыков в атаке принимали участие 3 тысячи или 5 из имевшихся 8 полков и 9 танков. Им противостояли 13 тысяч штыков и сабель, из которых две трети оказались в роли мобильного резерва и с таковой целью использовались. Недостаток в живой силе Витковский рассчитывал компенсировать применением танков, задачей которых было уничтожить проволочные заграждения и открыть дорогу пехоте.

Приказ танкисты выполнили, проутюжив пять рядов колючей проволоки и зайдя далеко в тыл обороняющимся красноармейцам. Но развить успех было некому. Самые красноречивые призывы неспособны были заставить пехоту подняться и продолжать наступление на противника, превосходящего ее по численности в четыре раза и ведущего огонь из трехсот пулеметов.
Мало оставалось у белых солдат, способных сознательно идти на гибель ради изрытого воронками и обильно политого кровью клочка русской земли. Офицерские роты и полубатальоны были в считанные минуты скошены пулеметным огнем, а мобилизованные крестьяне да вчерашние красноармейцы, с нашитыми на шинели погонами, ни в какую не желали выказывать героизм.
Паника в стане Блюхера, едва лишь поднявшаяся после прорыва танков, быстро улеглась. Танки двигались по, тылам, громили обозы, расстреливали колонны резервов и гибли в одиночестве один за другим. Некоторые попадали под сосредоточенный огонь гаубичных батарей, имевших на вооружении пушки калибром 120-150 мм времен франко-прусской войны 1870-1871 годов и Бог весть как оказавшиеся у красных. Они рано или поздно уничтожали неповоротливые, тихоходные машины — вершину военно-технической мысли союзников. Небезынтересно отметить, что одной из батарей командовал Леонид Говоров, бывший подпоручик и будущий маршал, уже успевший также, послужить Колчаку.

Один из танков, называвшийся «Атаман Ермак», провалился в яму, вырытую чистоплотными сибиряками для баньки позади позиций. Застрявший в ней, он был расстрелян прямой наводкой батарей Говорова (этот способ ведения огня был оговорен в специальной инструкции). Из экипажа танка в живых остался один офицер. Его вытащили из горящей машины с оторванной ногой и застрелили после того, как он сопротивляясь ранил комвзвода кинжалом. В нагрудном кармане френча обнаружили документы на имя штабс-капитана Шеина.

К середине дня атака белых захлебнулась по всему фронту. Фрунзе, вызвав к телефону командарма 6 армии — Авксентьевского, сказал: «Если чутье меня не обманывает, то противник под Каховкой уже захлебывается… теперь необходимо энергичное наступление с нашей стороны. Подтяните все ближайшие резервы и при первой возможности нанесите стремительный удар».

15 и 16 октября корпус Витковского начал отступать к Перекопу. А уже через неделю у Каховки стояли шесть дивизий и две бригады 6-й армии: Латышская, 1-я, 13-я(?), 15-я Инзенская, 51-я Московская, 52-я Советская; подчиненная 51-й Ударно-огневая и кавбригада Гофа. К концу октября в Бериславе сосредоточилась 4, 6, 11 и 14 кавдивизии 1-й конной армии Буденного.
Анализируя два последних штурма Каховки, мы сталкивается с парадоксальной ситуацией.
В сентябре в атаку шла одна из лучших дивизий белых — Корниловская Ударная, поддержанная 20-м Армейским и кавкорпусом Барбовича, числом в 7 тысяч штыков и сабель. Но у них было ничтожно мало техники, и юнкера руками рвали колючую проволоку, не имея даже специальных ножниц.
В октябре обескровленный корпус Витковского получил достаточно средств прорвать заграждения противника, но ни одного солдата пополнения. Легко отсеченная от танков пехота залегла, а машины, с плохим обзором и ничтожным запасом топлива, оказались беззащитными перед артиллерией противника.

Теперь вернемся к бою 14-16 октября. Из 10-12 танков, участвовавших в атаке, были подбиты 9.
Из них: «Фельдмаршал Кутузов», «Атаман Ермак», «Генерал Скобелев» — погибли на тернинском секторе Ударно-огневой бригады. На участке 151 бригады погибли: «Генералиссимус граф Суворов», «За Русь Святую» и неизвестный танк (по некоторым данным «Фельдмаршал Потемкин»). 16 октября 13-я пехотная дивизия в районе деревни Черненькая потеряла еще три легких танка: «Степняк», «Украинец» и неизвестный, а также бронеавтомобиль «Корнилов», позднее произведенный красными в танк. Те машины, названия которых нам неизвестны, в руки противника не попали. Их удалось отбуксировать в тыл с помощью тягачей. «За Русь Святую», захваченный в относительной целости, был пущен в бой под именем «Москвич-Пролетарий».

Таким образом, можно утверждать, что красными под Каховкой 14-16 октября были подбиты и захвачены 7 врангелевских танков. Вместе с взятыми 5 сентября латышами «Сфинксом» и «Сибиряком», их было 9. Труднее говорить о марках танков. Если верить тому, что трофейные команды сняли с подбитых машин 8 орудий, то следовательно, среди 5 тяжелых, собственно каховских, (исключая 2 легких, взятых под Черненькой — системы «Рено» или «Шнайдера» — обе марки французские), четыре типа — М-5 или М-8, а пятый — М-1, как раз тот самый «Москвич-Пролетарий», установленный у Харьковского краеведческого музея и гордо именующийся «Риккардо» М-5. В заключение можно добавить, что трофейные танки служили Красной армии до начала 30-х годов.

Осипов А.В.
Журнал «Летопись Причерноморья» №4 апрель 2000 год Херсон